Зритель,  вероятно,  не узнает  кисть  «прежнего»   Дюди  Сарабьянова.   Но в подобном развитии  есть логика,  да и стоит  ли человеку  творческому вечно дрейфовать вдоль единственного берега?

 

Жизнь совершила еще один круг, и  сдержанную палитру певца мрачных  городских  брандмауэров и монохромных фасадов обогатил юг, залитый солнцем  хутор под  Полтавой,  где  художник  с  семьей  проводит  лето.

Этот новый почерк  живописца  не что иное,  как декларация  естественной  пластики  и  свободного    отношения   с  цветом  и светом.

​

В полотнах  уже отнюдь не камерного  формата,   Сарабьянов    передает   наполненную  всепроникающим солнцем  атмосферу  с  легкой,  не  нарушающей контура,  дымкой,  вибрирующим воздухом,  брызгами    фиолетовой  тени  на  белой  мазанке, печкой, большим столом,  упавшими  яблоками,  старым  Москвичем  в гараже…

​

Экспрессивная  живописная  манера сочетается у него  с реалистичным изображением. Нанесенные легкими мазками фигуры детей, жены  едва заметны.  Они  почти   растворены  в  послеполуденном солнце, пробивающемся сквозь  густую зелень, что сомкнулась  над  красной крышей.   По признанию автора,  вдохновением  ему  служили  работы  деда, графика Ивана  Бруни,  его  картины  тихой   счастливой  жизни  в  домике у моря.

​

На  грубый  холст  Дюдя , пробуя  специально для проекта  найденную  технику,  кладет   краски,  в  которые  вмешивает  шесть  разных  глин,   разбавленных клеем.

​

Простые  мотивы  художник  пишет,  не  отходя  от  хаты, окруженной  старинным яблоневым садом.     Дюдя  бережно  воссоздает  дом из  руинированного состояния,  он  главный  предмет его забот, центр  его  летнего  хозяйства,  мира  его семьи,  счастья,  рая.

 

Евгения Гершкович